Скачать документальный фильм о войне "Обыкновенный терроризм"

Обыкновенный терроризм

Голосов: -1

Фильмы о войне Березовский Беременность Богородица Богословие Большевизм Вера 2012 HD качество

Оригинальное название: Обыкновенный терроризм
Год выхода: 2012
В ролях: Андрей Фефелов
Продолжительность: 00:28:04
Язык: русский
О фильме: Редактор портала «religare. ru» Александр Щипков о противостоянии церкви религиозному терроризму. Ведущий Андрей Фефелов.
Андрей Фефелов: Здравствуйте, сегодня у нас в гостях редактор портала religare. ru Александр Щипков. Александр, что такое «religare», расскажите.

Александр Щипков: Добрый день. Портал «religare» так стали называть по нашему доменному имени religare. ru. «Religare» – это латинский глагол «связывать», инфинитив. Собственно, слово «религия» произошло отсюда – это связь человека с Богом, поэтому взяли себе такое название «religare». Нас все так и называют.

Андрей Фефелов: Александр Владимирович, дело в том, что сегодняшняя ситуация в обществе и в Церкви, она очень нестабильна, если угодно. Постоянно происходят какие-то изменения с позиции людей, с позиции деятелей церкви, с позиции деятелей культуры. Вообще, общество находится в ситуации движения. Мы понимаем и видим это по внешним признакам, да и внутренние какие-то колебания нам тоже, наверное, не чужды и последняя история с этими барышнями или девками, как их называют, которые вбежали в храм Спасителя, сплясали там Канкан и сейчас сидят в тюрьме, она тоже общество сильно встряхнула. В том числе, это отразилось и на Церкви, и на церковном люде. Церковь – не только иерархия, ведь известно, что церковь – это и миряне.

Александр Щипков: Мы с вами.

Андрей Фефелов: Мы с вами, да. Хотелось бы об этом немножко поговорить. Какое у вас отношение к происходящему? Общество разделилось на тему «сидеть им или не сидеть? », «что с ними делать дальше? ». Я слышал, что была такая идея и она прозвучала, кстати у нас на «День ТВ», и она уже звучит в обществе – что надо вообще их не судить и не сажать в тюрьму, а надо просто выслать их из страны, создать им такой специальный коридор и выкинуть их в любимую ими Чехословакию, где их тоже любят и почитают. Пусть они там живут и устраивают свои действия.

Было нанесено серьезное оскорбление большому числу людей и при этом другая часть либеральная, утверждает, что это — всего лишь перфоманс, шалость и за нее не должно следовать серьезного наказания. По-вашему мнению, как быть? Что делать, в подобной ситуации? Чтобы, с одной стороны соблюсти юридическую букву закона, а с другой стороны не позволить оставить оскорбленными огромное количество православных людей?

Александр Щипков: Первое, что нужно понять – это есть две стороны. Одна сторона – нападающая, а вторая сторона – защищающаяся. «Агрессор» и «жертва». Защищающаяся сторона – это Церковь и пострадавшая сторона – это Церковь, а нападающая сторона – это эти женщины и те, кто стоит за ними. Потому что сейчас у нас часто стараются перевернуть в прессе – и либеральной, и не только либеральной. Когда пишут на эту тему, пишут всегда с такой точки зрения, что церковь агрессивна, жестока, несправедлива и немилосердна по отношению к этим людям — это такое лукавое перевертывание ситуации. Вот это – первое, что нужно понимать.

Второе – судить или не судить? На мой взгляд, произошло правонарушение. Государство реагирует – их задержали, идет следствие, будет суд. Мы, вообще, не вправе вмешиваться. Я не юрист и мне трудно квалифицировать ситуацию, но если по-дилетантски, мне кажется, что их судят не по той статье. Мне кажется, что вообще их надо было бы судить по ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» или разжигание религиозной розни. Причем там, между прочим, наказание намного мягче, чем по той статья за хулиганство, которая сейчас к ним применяется. Однако почему-то ст. 282 УК РФ не стали использовать. Мне кажется, что первое и главное, что здесь происходило в этой провокации – это была попытка разжечь религиозную рознь, а не просто хулиганство. Задача была. Вообще то, что произошло в храме Христа Спасителя – это была вторая попытка. Первая попытка, если вы помните, была в Богоявленском Елоховском соборе.

Андрей Фефелов: Тех же людей?

Александр Щипков: Те же женщины, с той же операцией, с такими же танцами, с той же видеофиксацией, но тогда церковь промолчала. Она никак не отреагировала и правильно поступила – это прошло незамеченным, они не добились желаемого результата. Тогда произошел рецидив – они повторили свой проект, но уже в храме Христа Спасителя и он удался.

Что произошло на самом деле? Что по смыслу сделали эти люди? Это был террористический акт. Что такое теракт? Теракт – это некая акция, которую проводят люди для того, чтобы выдвинуть власти какие-то политические требования, заставить власть их выполнить, привлечь максимально возможное внимание СМИ. Почему делают взрыв, кровь? Кровь – это то, что привлекает максимальное внимание СМИ. Последний, чрезвычайно важный пункт – вызвать у населения сочувствие к своим требованиям. Например – выпустить из тюрьмы соратников. Мы захватываем роддом, беременных женщин, в общем гнуснейшая совершенно вещь, но мы же требуем, чтобы вы выпустили наших друзей, которые гибнут и сидят за правое дело и так далее. Вызвать сочувствие у населения.

Церкви около 1, 5–2-х лет назад объявили холодную войну, тем не менее, эта война в СМИ началась не с «Pussy Riot», а намного раньше началась она и на телевидении, и в газетах. Эта акция – один из элементов холодной войны, направленной против Русской Православной Церкви (РПЦ) или, если хотите против православия как такового. Значит, что здесь происходит? Заранее планируется акция, выбирается место, святое для огромного количества людей.

Андрей Фефелов: Во всяком случае, это место точно стало святым после посещения России пояса Богородицы.

Александр Щипков: В любом случае, это – символ, главный храм и центр РПЦ. Выбирается это место, устраиваются эти пляски и привлекается – какие-то СМИ они заранее привели с собой сразу – гигантское внимания СМИ. Получается, что этот холодный теракт удался на 100%. Они привлекли к себе внимание, они вызвали колоссальное сочувствие в обществе. Даже не столько в обществе, сколько в СМИ – это разные вещи. Меньшая часть им стала сочувствовать, но это сочувствие отражено в СМИ, потому что большая часть населения относится к этому либо негативно, либо отстраненно, но не равнодушно, обсуждают это все. Меньшая часть просто очень широко представлена в СМИ и получается, что они добились полностью желаемого результата.

Мне не совсем понятно одно только. Смертницы, когда совершают теракт, или смертники – «смертницы» я употребляю, потому что тут тоже о женщинах речь идет – они идут и гибнут из идейных соображений, понимая за что они погибают, в чем они принимают участие и они готовы пострадать. Здесь это единственный сбой – эти женщины не готовы пострадать, то есть они сначала были готовы совершить этот «террористический» холодный акт, а пострадать за него не очень готовы. Здесь вот, чуть-чуть, есть нестыковка. По всем остальным параметрам – это один в один совпадает. Вот, просто взять любой учебник, почитать определение террористического акта, накладываете кальку и вы видите. Поэтому, мне кажется, что хулиганство здесь вообще не при чем. Цель была – именно разжигание этой розни и это получилось, произошло это разжигание. Одна часть общества стала нападать на другую часть общества, исповедующую православные взгляды. Проект удался идеально.

Андрей Фефелов: Вы сказали об акте идейного терроризма, но он отразился не только на разделение общества между секулярными, либеральными, западническими, рациональными и православными кругами. Внутри православного сообщества произошли разделения и конфликты. По сути дела, одна часть миссионерская, просветительская, либеральная в чем-то созвучна даже подобным эскападам. Ведь нас же призывали в последнее время и как-то в целях миссионерства устраивались рок-концерты с участием священников. Ведь акция этих девиц может быть интерпретирована как часть какого-то миссионерского проекта, так же?

Александр Щипков: Нет, конечно, нет. Та либеральная часть внутри церкви, которая стала поддерживать этих женщин из этой группы «Pussy Riot», вообще не занимается никаким миссионерством и к миссионерству не имеет ни малейшего отношения. Миссионерством занимаются батюшки на приходах – это вообще тяжелый каждодневный и неблагодарный, хотя может и благодарный, но очень тяжелый труд.

Андрей Фефелов: Есть миссионеры, а есть миссионерствующие.

Александр Щипков: Нет, это отдельная тема разговора – формы миссии, которые могут быть. Андрей Кураев предложил миссию на рок-концертах, но он тоже был вторичен, не он первый это придумал, это начали делать протестанты и ничего у них не получилось. Никакая миссия ни через рок-музыку, ни через байкеров невозможна, потому что вера передается иным путем. Вера передается, во-первых, божественным промыслом, а во-вторых – от человека к человеку, а не на рок-концертах. Можно заинтересовать какой-то темой – политической, может быть, даже религиозной, но не привести жаждущего. Ведь это разные вещи – заинтересоваться религиозной темой и обрести веру, обрести эту связь, когда ты вступаешь в непосредственный диалог со Христом. Это совершенно разные вещи.

Какие тут байкеры? Просто смешно. Какой-то чудной хирург и этот хирург якобы кого-то может привести. Да никуда не может. Дай Бог, чтобы он сам как-то воцерковлялся и успокаивался, приобретал нормальный человеческий вид и снял с себя вот эту всю клоунаду. Нормальные мужики катаются на нормальных «Уралах» и на «Восходах» — если они еще выпускаются – а не на этих дорогих мотоциклах.

Андрей Фефелов: Во всяком случае, внутри Церкви существует брожение. Возникает некая зона, невнятная достаточно, когда одни говорят: «Мы же церковь, мы должны прощать, мы же должны способствовать умиротворению. Пусть их выпустят, пусть патриарх скажет слово, которое должно умиротворить всех, которое всех оставит без оков», — и так далее. Здесь возникает такой момент, когда церковь, вернее церковных начальников, упрекают в том, что они не вступились и не сказали слова в защиту человеческого, в защиту таких обычных истин, не высоких.

Александр Щипков: Смотрите, сейчас вот о патриархе и о прощении, но сначала – о либералах внутри Церкви. Кто такие эти либералы внутри Церкви? Это обыкновенные, нормальные, хорошие православные люди, а никакие не враги Церкви. Но у этих людей, как и у огромного множества других православных людей, есть свои политические взгляды. В РПЦ находятся самые разные люди – монархисты, демократы, нацисты встречается кто угодно, либералы – весь политический спектр, он существует. Это — человек живой, он верующий, он религиозный человек, но у него, плюс к этому, есть свои политические взгляды.

Так называемые либералы – это те люди, которые в первую очередь придерживаются либеральных взглядов и здесь происходит такая любопытная аберрация в вопросе, который касается, например, этих женщин из «Pussy Riot». Они солидаризируются с либералами нерелигиозными на единой политической платформе и здесь собственное религиозное отодвигается. Они их начинают защищать вместе с теми либералами, которые их защищают потому, что они вообще церковь не любят, православие не любят и к России у них особое специфическое отношение. Я не могу сказать, что они ее не любят, но у них к ней свое отношение и свои взгляды на ее будущее, на ее развитие. Объединение это происходит на политической почве, а не на религиозной – религиозное уходит, а на словах начинают говорить: «Мы такие правильные православные», — и вот когда они называют себя «правильными православными», они считают себя в праве обращаться к Патриарху.

Дальше они пишут письма Патриарху, что в принципе свидетельствует не о слабом церковном сознании, а о некотором нарушении церковного сознания, потому что обращаться к патриарху с открытыми письмами – это не запрещено, это даже не то чтобы не принято, но это где-то в глубине не соответствует нормальному церковному сознанию. Потому что общение с Епископом – а Патриарх это Епископ, просто первый епископ, главный епископ – строятся иначе. Ты приходишь и лично с ним разговариваешь, или исповедуешься, или приходишь за советом, или приходишь высказать какое-то сомнение и обличить брата своего, но это делается, даже если есть у тебя такое желание – обличить брата своего – это делается в личном контакте.

Открытое письмо – это политический жест, политический акт и они приносят в церковь политическую методику работы. Открытое письмо – это обычная вещь в политической борьбе. Дальше еще более странная вещь то, что они пишут Патриарху – они ему ставят условия, они говорят: «Или ты проявишь милосердие, — фактически используешь свой ресурс, свое телефонное право, в других ситуациях они будут сразу выступать против этого. – Позвонишь Путину и скажешь: «Владимир Владимирович, доколе это будет? Освободи». То есть, неправовым механизмом телефонным будешь давить на верховную власть и требовать, чтобы она освободила этих женщин, а если ты этого не сделаешь, там специально написано: «То тогда значительная часть общества отвернется от вас». Что это такое? Шантаж. Угроза. Ультиматум.

Может Патриарх на это ответить? Патриарх в принципе не может отвечать на открытые письма, были попытки, писали открытые письма и Кириллу, и покойному Патриарху Алексию писались открытые письма. Патриарху Кириллу там Охлобыстин писал, я уже забыл сейчас, кто-то еще писал, вот за последние годы, Березовский писал – и что? Конечно, не будет патриарх отвечать на эти письма, да ему просто и незачем. Вот, что происходит на этой поляне сейчас, которая связана с этими женщинами. Я не знаю какое решение примет суд, но пусть какое-то решение принимает, посмотрим. Наши суждения мы будем высказывать уже после вынесения приговора. Я уверен, что и Патриарх как-то выскажется.

Интересную вещь я бы напомнил – когда было покушение на папу римского, Павла Иоанна. Ведь этого же парня посадили и Папа его навестил, он лет семь уже отсидел к тому моменту. Никто никогда не узнал, может когда-нибудь в каких-нибудь записках откроется, о чем они говорили. Единственное, что было сказано Папой – что он его простил. Папа его простил. После этого он еще лет пятнадцать благополучно отсидел. Дело в том, что вообще все, что касается таких таинственных вещей церковных, в том числе и прощение, потому что прощение – это серьезный акт – это вещь мистическая и глубоко внутренняя, глубоко духовная. Она, в принципе, не имеет вообще никакого отношения ни к политике, ни к срокам, ни к судопроизводству, ни к чему – это, вообще, отдельная вещь, если человек прощает, не просто на словах. Само прощение, вдруг у тебя обиды все исчезают, вдруг оно куда-то уходит, ты, вдруг, освобождаешься, ты сам от этого освобождаешься, ты прощаешь – это очень сложная вещь, очень сложный внутренний механизм. Они требуют простить – этого нельзя сделать по требованию, под угрозой каких-то ультиматумов этих, это вообще не имеет отношения к политической жизни.

Андрей Фефелов: Это так, но те тенденции, которые стали, кстати говоря, при новом представителе усиливаться, а именно – попытки выставить православие с человеческим лицом, не с божественным, а с человеческим, гуманизировать его, создать какие-то формы, более приемлемые для современного человека. То, что, на мой взгляд, достаточно плохо влияет на наш мир русский, поскольку касается самых главных вещей, связанных с основами нашего сознания. Попытка эта вылилась в итоге в такие искушения. По сути, то, что произошло в храме Христа Спасителя – это искушение, в глобальном смысле, и этому искушению все мы подвержены. Мы стали это обсуждать, мы стали на это реагировать. Возможно, эта секуляризация, которая так тайно проникает сегодня в церковь, попытка выстроить новую миссионерскую политику, попытка соединиться с миром, попытка идти в мир с каким-то новым языком. Наши богословы, которые в Интернете активничают, они употребляют новый сленг интернетовский, не стесняясь и соединяя их с евангельскими сюжетами.

Возможно, это интерпретировать тоже как-то символически, мистически. Если вы хотите как-то соединиться с миром человеческим, обычным, политическим, то давайте, разбирайтесь с этим, работайте с этими девчонками, прыгающими с гитарами в храмах. Ведь политическое православие – это тоже последний тренд, он где-то был заявлен. Последние годы он был использован определенными деятелями и определенными программами. Не считаете, что это как-то тоже внутренне связано?

Александр Щипков: Трудно сказать. Дело в том, что действительно, выражение «православия с человеческим лицом» немножко двусмысленное – у православия есть лицо и это лицо Христа. Не может быть другого лица, оно нам дано и все мы сами созданы по образу и подобию Божьему. Тем не менее, в христианской церкви и в нашей церкви в частности, религиозный поиск идет всегда – это поиск внутри каждого человека. Когда ты развиваешься, то у тебя меняются представления о церкви, а если ты еще пишущий, публичный и высказывающийся человек, то ты это свое религиозное состояние, в котором ты находишься в данный момент, ты его выплескиваешь наружу. В этом поиске, в принципе, ничего страшного нет. Еще Лесков писал: «Начитался Библии и умом пошел». Ищут, ищут и ищут люди. Всегда так было. В XIX веке, нам отсюда кажется, что вот, XXI век, тогда такая страна православная была – ничего подобного. Конечно, была православная страна, но всяких отколов и расколов было невероятное количество.

Андрей Фефелов: Великие пря – как называли споры – шли церковные.

Александр Щипков: Был блестящий, совершенно, исследователь и религиовед, мало кто это знает, Бонч-Бруевич, член большевистской партии. Когда было принято решение, что секты – это социально близкие слои и надо бы их использовать на пользу революции, ему было поручено их изучать, а у него был внутренний интерес. Он был человек яркий, талантливый, образованный и он занимался этим изучением, фактически, оставил после себя религиоведческие работы. Смотришь по его работам – это тысячи сект, тысячи. Вот, пожалуйста, XIX век он исследовал – тысячи сект. Как всегда, есть материнское тело, а вокруг — вот такое движение.

Андрей Фефелов: Пояс астероидов.

Александр Щипков: Да они выскакивают, опять заскакивают, и так далее, и вот это движение – оно всегда, оно и сегодня тоже, поэтому, в принципе, здесь нет ничего нового, необычного и, по большому счету, ничего страшного в этом нет. Но это не значит, что мы должны молчать и не реагировать. Если мы видим что-то, то высказываем свою точку зрения, они высказывают свою точку зрения. Поэтому, мне не кажется, что это как-то глобально страшно для церкви, Врата Ада не одолеют ее, но, тем не менее, возможно некоторое разжижение – вот здесь может быть опасность. Потому что когда речь идет о какой-то секуляризации церкви, это о чем идет речь? О том, чтобы заставить церковь принять светские правила игры, секулярные. Например – признать гомосексуальные браки, как бы из снисхождения, у человека же есть слабость и часто церковь относится со снисхождением: «Давайте вот тут будем? Давайте женское духовенство тут? А давайте еще к одним слабостям? ». Если начать всем слабостям потакать, то начнет происходить развал церкви.

В принципе, люди церковные с большим опытом, включая и духовенство, прекрасно это знают и понимают. Поэтому они очень мягко, но при этом твердо говорят: «Нет. Нет. Нет», а внешние бьются и бьются: «Скажи: «Да», скажи! », они отвечают: «Нет». Идет постоянно такая борьба. С этими женщинами из «Pussy Riot» – просто очень яркий пример, когда используют эту ситуацию, поскольку она просто медийная и очень яркая, они добились, как я говорил, своим холодным терактом полностью желаемого результата. Его активно используют, но я думаю, он затухнет, потому что когда он затухнет, ничего не успокоится, появятся какие-то новые вопросы и новые проблемы, и церкви постоянно приходится с этим сталкиваться.

Андрей Фефелов: Я думаю, что надо вот эти ситуации, острые, болезненные, использовать для того, чтобы исследовать наше общество, нашу церковь, наше сознание, в конце концов. Это – единственная польза от подобных кощунств, катастроф в том, что мы можем на их примере увидеть самих себя.

Александр Щипков: Нет, я думаю, что подобных выходок пользы нет никакой. Польза может быть только внутри каждого человека, когда он сам себе определяет свою позицию и старается ее держаться. Если тебе удается удержать эту позицию, не попасть под влияния большинства, СМИ, опять не большинства народа, а большинства СМИ.

У нас ведь проблема в чем? В том, что у нас меньшее меньшинство владеет большей частью СМИ, в этом проблема, а большая часть, которая органически не принимает эту выходку в храме Христа спасителя, она молчит. Происходит такой эффект, есть такой термин в социальной психологии – «спираль молчания». Когда все понимают, что это не так, но большинство боится высказать свое мнение, потому что такие известные люди в Москве, как Ксения Собчак говорит, Чулпан Хаматова слезы льет и плачет на судах, ведь это же какие авторитеты, а остальные робеют высказать. В этом проблема. Почему мы у себя на сайте говорим: «Да вы не робейте – это же ваша страна, это же ваша церковь. Чего вы робеете? ».

Андрей Фефелов: Александр Владимирович, диктатура меньшинств в России, которая сейчас наличествует, по факту, по всем отношениям – по социальным и по разным другим параметрам – это отдельная тема, и я думаю, что мы к ней вернемся. Спасибо большое за беседу.

Александр Щипков: Спасибо вам за приглашение.
ФАЙЛ
Имя файла: Обыкновенный терроризм.mp4
Размер файла: 303 MB
Длительность: 28mn 4s
Общий битрейт: 1 510 Kbps
Видео: AVC, 1280x720 (16:9), 25.000 fps, 1 315 Kbps (0.057 bit/pixel)
Аудио: AAC LC, 44.1 KHz, 2 ch, 192 Kbps, VBR

Screens: